Защитником блокадного Ленинграда Тамара Грачева стала в двенадцать лет. Вместе с матерью она тушила на крышах домов зажигательные бомбы, по квартирам и улицам собирала трупы, а плитки столярного клея, с виду напоминающие шоколад, в ее детстве были лучшим угощением. В самые тяжелые месяцы, зимой 1942-го года, в полуразрушенной ленинградской коммуналке без тепла, света и воды девочка осталась одна. Она потеряла мать, пережила дистрофию и предсмертные галлюцинации. По словам Тамары Романовны, выжить тогда удалось лишь чудом.
Первые дни блокады
Перед самой войной бабушка с младшим братом уехали в деревню в Новгородской области. На 22 июня 1941 года билеты на поезд были и у Тамары, но началась война.
"Я просто не успела уехать и осталась вместе с матерью в Ленинграде. Мало кто хотел уезжать. Эвакуировались в основном семьи военачальников", - рассказывает блокадница.
Второго сентября немцы сбросили на город первые бомбы. Уже через четыре дня им удалось уничтожить Бадаевские склады, стратегический продовольственный запас Ленинграда, и, объясняет ветеран, именно поэтому лютый голод настал уже в первые месяцы блокады.
"Мать получала 250 граммов хлеба в день, я - в два раза меньше. По вкусу он был сырой, а на зубах скрипели опилки. Мы делили его на три части: завтрак, обед и ужин. Потом еще на мелкие кусочки, мы их называли солдатиками", - вспоминает Грачева и добавляет, что первым делом "уничтожались фашисты".
Сначала на продукты выменяли все ценные вещи: буханка хлеба - за швейную машинку «Зингер», несколько толстых макаронин - за мамины серьги. Потом спасались столярным клеем, который мама приносила из мебельной мастерской. Плитки часами варились на огне. Загустевшую жижу как холодец разливали по тарелкам.
"Клей нас очень спас, на вкус это был вполне съедобный студень", - смеется ветеран.
Вместе с матерью Тамара Грачева сразу после начала блокады работала бойцом местной противовоздушной обороны (МПВО). Перед атакой города, который был полностью замаскирован, немцы сбрасывали зажигательные бомбы. Специальными щипцами, вспоминает Грачева, горящий факел тушили в ящиках с песком.
"Сначала было страшно, когда над тобой свистели бомбы. Такое впечатление было, что они летят именно на тебя. Потом этот страх куда-то пропал", - рассказывает блокадница.
Однажды во время очередной воздушной тревоги один из снарядов разорвался рядом с домом Грачевых.
"Мама с кружкой чая сидела за столом, а я расположилась на кровати. После страшного свиста меня засыпало обломками стены. На голове до сих пор остались следы", - говорит Тамара Романовна.
Зима 1941-го года
Самые страшные месяцы войны в Ленинграде, по словам блокадницы, начались зимой 1941-го года. В городе отключили свет, тепло, воду, перестала работать канализация. Улицы, вспоминает ветеран, были завалены снегом - чистить было некому; люди двигались медленно – если кто-то садился отдохнуть, больше не вставал; трупы валялись повсюду - не успевали убирать.
"Поначалу еще хоронили в гробах, а потом в подъездах и на улицах покойники лежали, просто завернутые в одеяло", - рассказывает Грачева.
Чтобы не началась эпидемия, трупы надо было собирать. Этим занимались даже дети. "Впрягаясь" в лямки, приделанные к фанерным листам, они зацепляли тела за крюк и более километра тащили его на себе до больницы.
"Что чувствовали в это время? Ничего. Знали, чтобы город жил, надо убирать трупы", - поясняет ветеран.
Приходилось, вспоминает блокадница, сталкиваться и с ужасающими вещами.
"Попадались трупы, на которых были вырезаны места скопления мышц. Но каннибализм не был системой. Просто некоторые не выдерживали и становились неадекватными", - говорит Тамара Романовна.
Суровые условия выживания, по словам ветерана, ужесточались сильными морозами. Температура в ту зиму опускалась ниже сорока. В своей маленькой "буржуйке" Грачевы сожгли всю мебель, и даже паркет разобрали до последней дощечки. В квартире стоял зловонный запах, помойные ведра выливали прямо в подъезд или из окон. От голода у Тамары Грачевой началась дистрофия.
"Был просто скелет, обтянутый кожей. Делать я ничего уже не могла и почти не вставала с кровати", - вздыхает ветеран и добавляет, что даже тогда мысль о том, что город может быть сдан, не приходила в голову.
Одна в холодной коммуналке
В военные годы радио в квартирах ленинградцев было включено круглосуточно. Из черных динамиков раздавались звуки воздушной тревоги, сводки с фронтов, концерты классической музыки и даже детские сказки. Однажды диктор объявил, что на соседней с Грачевыми улице по продуктовым карточкам можно получить яичный порошок. Мать Тамары ушла и не вернулась.
Я знала, что если человек падал на улице, поднять его было некому. Я поняла, что мама уже не придет", - вспоминает Тамара Романовна.
На третий день, решив, что надеяться ей больше не на кого, обессиленная девочка с хлебными карточками в руках пришла в булочную.
"Когда подошла моя очередь, я попросила, чтобы дали хлеб на два дня. Продавец отрезала мне полбуханки. Счастье было, что все это достанется мне одной", - признается Грачева.
По словам блокадницы, наесться ей так и не удалось. Хлеб выхватил из рук какой-то подросток. Пока девочка пыталась отвоевать свой кусок, пропали все карточки.
"Так я вернулась домой без хлеба и без карточек и легла умирать. Мне чудились булочки по 40 копеек на подносе. Я их вижу, а рука не поднимается взять", - рассказывает блокадница.
Вспомнив о находившемся неподалеку от дома исполкоме, Тамара Грачева, пересилив себя, поднялась с кровати и, держась за стены домов, с трудом дошла до угла улицы.
Гробовая мастерская вместо офиса
При Центральном телефонном узле для Грачевой и еще 15 подростков организовали что-то вроде училища. Солдаты с передовой на окраине Ленинграда показывали детям, как чинить оборванные телефонные провода.
Чечевичная похлебка и 300 граммов хлеба два раза в день поставили Тамару Романовну на ноги, а тонкости профессии связиста, радиста и спайщика она освоила за пару месяцев.
"Экзамен у меня принимал молодой солдатик. Отбой воздушной тревоги я услышала, когда выключила паяльную лампу. Я поднимаюсь из колодца, кричу ему, что закончила, а Коля лежит, и из виска течет кровь", - вздыхает блокадница.
Работа на участке убитого связиста легла на плечи Тамары Грачевой. Через какое-то время ее послали на более серьезный объект - Васильевский остров, где находились военные базы, корабли, госпитали и квартиры военных начальников. Чтобы принимать заявки, диспетчерскую Грачева организовала прямо в гробовой мастерской.
"Когда я зашла, чтобы спросить разрешения, на меня из гроба смотрел живой человек. Дед еле говорил и почти не шевелился. Я разожгла «буржуйку», установила телефон, и первый мой вызов был на хлебозавод", - рассказывает она.
Юную связистку за хорошо выполненную работу директор завода хотел угостить белым хлебом, сахарным песком и морковным чаем. Единственное условие - выносить через проходную ничего было нельзя.
"Я отказалась - не могла это есть, зная, что в мастерской от голода умирает старик. Тогда директор сам пронес лакомства через турникеты", - говорит ветеран.
Тамара Романовна деда выходила: сначала он начал садиться, а потом как диспетчер отвечал на звонки. Если не было заявок, Грачева ездила медсестрой на передовую помогать раненым. Однажды из Центрального телефонного узла ее послали на Пискаревское кладбище с секретным заданием.
"Вы никогда не были на Пискаревке?! Вы съездите… Посмотрите. Там все усыпано пеплом ленинградцев. Мы складывали трупы и сверху доски, насколько позволял наш рост, потом заливали керосином и поджигали", - рассказывает блокадница и добавляет, что с них взяли подписку о неразглашении информации.
Праздник дороже Победы
Примерно через год Тамара Романовна решила зайти в свой дом на Конной улице, чтобы забрать хоть какие-нибудь вещи. Там ее ждал сюрприз.
"Управдом тетя Шура мне сказала, что мама приходила и работает она теперь в восьмой больнице", - вспоминает ветеран.
По словам Грачевой, они с матерью были уверены, что навсегда потеряли друг друга, поэтому искать друг друга даже не пытались. После долгих объятий, слез и расспросов девочка узнала, что ее мама упала на улице прямо перед санитарной машиной, поэтому ее и привезли в больницу, где она осталась работать.
Ремонтируя оборванные провода, подросток Тамара вместо молока получала водку и папиросы "Краснофлотские". Все это девочка несла домой, чтобы потом обменять на продукты и прокормить девятерых мальчишек, которых как боец местной противовоздушной обороны мать "насобирала" по разрушенным квартирам.
"Родителей убивало, а ребенок оставался. Было жалко отдавать детей в приют", - поясняет Грачева.
18 января 1943 года в Ленинграде объявили о прорыве блокады. За годы войны люди впервые плакали на улицах города от радости.
"Для ленинградцев этот день был даже больше, чем Победа", - говорит блокадница.
К весне жизнь в городе стала налаживаться, но единственной дорогой, по которой можно было выбраться "на большую землю", по-прежнему оставалось Ладожское озеро. По нему на товарной барже Грачева как-то отправляла детей из детдома в эвакуацию.
"Они только отплыли - и в баржу попала бомба. Помню, как по воде плавали детские панамки. Перед глазами эти панамки будут стоять всю жизнь", - рассказывает она.
27 января 1944 года немецкие войска были полностью отброшены от города. Впервые с начала войны улицы содрогались не от взрывов бомб, а от праздничного салюта.
"Такое это было ликование, не передать словами! Казалось, что сама Нева волнуется по-особенному", - улыбается ветеран.
К концу 1944-го года в коммерческих булочных хлеб можно было купить уже без карточек. Тогда на столе Грачевых впервые появилось самое вкусное лакомство - буханка белого.
Вспоминая о страшных 900 днях блокады, ветеран и сегодня не может сдержать слез.
"Память о войне мы пронесем до конца жизни, но для блокадников очень важно, чтобы о страшной трагедии знали и наши потомки", - поясняет Тамара Романовна.